Статьи

Статья Питера Бойлана (Peter Boylan) в переводе Андрея Александровича Арефьева
Оригинал статьи в блоге Бойлана
Взято из блога клуба "Эйсинкай"

Я оказался вовлеченным в очередную дискуссию об истинной важности и ценности рангов. Эти дискуссии ведутся как минимум с тех пор, как Кано-сихан ввел популярную в наше время систему с черными поясами и десятью ступенями (известными под японским словом «дан»). Можно было бы подумать, что я уже отошел от подобных разговоров, но, кажется, я не могу пройти мимо, не поучаствовав. Я уверен, что в Кодокане тоже эти вопросы горячо обсуждались, потому что система рангов в нем развивалась несколько десятков лет, пока не установилась в известном и сейчас виде.
Вопрос о том, что означает конкретный ранг, может быть интересным. Люди часто задают вопросы: «Что такое черный пояс? Что на самом деле обозначает ранг?» Эти вопросы надо рассматривать в сочетании с другими: «Кто такой сэнсэй?» и «Кто такой ученик?»
В мире классических японских боевых искусств, корю бугэй, такие вопросы обычно не возникают. Возможно, это связано с тем, что людей не оценивают в сравнении с достижениями других. Здесь только выдают свитки, раскрывающие ту часть системы, которую человек уже освоил, или документы, дающие разрешение на преподавание той или иной части. В итоге потенциальному учителю и своему партнеру по тренировке остается задать всего по одному вопросу. Учителю – «Есть ли у вас разрешение на преподавание?» Партнеру – «Знаешь ли ты тот или иной прием или ката?»
Для меня часть проблемы лежит в том, что я очень долго нахожусь в мире иайдо и корю. Я начинал с дзюдо и продолжаю им заниматься, но я провожу много времени и в занятиях другими искусствами. В федерации кендо (от которой я получил свои даны в иайдо и дзёдо) есть ранги, но нет внешних обозначений ранга. В зале все одеты одинаково от новичка, который только пришел, до 8-го дана, который занимается уже больше 80 лет. Все группы корю, к которым я принадлежу, еще меньше интересуются рангами и подобными вещами. Да, иногда кому-то вручают диплом или письменное разрешение на преподавание, но этим все и ограничивается. Здесь еще меньше знаков отличия, чем в федерации кендо. Увлечение цветными поясами распространено только в дзюдо и каратэ, и еще более популярно за пределами Японии. В Японии получить черный пояс можно относительно быстро, но он только говорит окружающим, что вы являетесь действительным членом клуба и знаете, как делать укэми.
Это возвращает нас к исходным вопросам: «Кто такой сэнсэй?» и «Кто такой ученик?» Ответы на них кажутся очевидными: сэнсэй – это тот, кто учит, а ученик – это тот, кто учится. Такие ответы хорошо описывают ситуации в условиях обычного школьного класса, где на большинство вопросов есть правильные и неправильные ответы, ученики сидят за партами, а учитель стоит перед ними у доски. В додзё, где все перемешаны, где учителю может быть 30-40-50 лет, а ученикам от 9 до 90, где учитель и сам работает над совершенствованием своего понимания, эти ответы не работают так уж хорошо.
Роль ученика кажется простой. Он приходит сюда, чтобы изучить искусство. Для этого он обязан появляться в зале здоровым и готовым учиться, с хорошим настроем. Ученик сам за себя отвечает. Это было легко написать, но этот ответ не очень помогает. Про появляться в зале здоровым – это понятно. Будо предполагает близкий контакт с другими людьми, поэтому, пожалуйста, отнеситесь ответственно к тому, чтобы не подставлять своих партнеров всем своим болезням. Если болеете, сидите и смотрите с краю. Это, возможно, еще не полный ответ, но перед тем, как идти дальше, надо посмотреть на то, кто такой сэнсэй.
Итак, кто такой сэнсэй и за что он отвечает? Я начну с того, что разочарую всех, кто пытается разбить японское слово на части и найти ответ там. Для того, чтобы понимать современное значение английских слов, мы же не смотрим на то, что означали их германские, латинские или греческие корни одну-две тысячи лет назад. Мы определяем их, исходя из их современного использования, и то же самое можно применить к японскому. В современном японском слово «сэнсэй» используется при обращении к учителю, доктору, юристу, политику и другим важным персонам. Чаще всего оно просто означает «учитель», больше ничего. В нем нет никаких специфических, абстрактных или мистических значений. Оно просто означает «учитель» и не особо помогает ответить на наш вопрос.
Однако в додзё сэнсэй редко занимается классическим обучением с лекциями у доски. Кэйко в зале заметно отличается от обучения академическим предметам в классе; у него другие условия, проблемы и задачи. У учителя есть обязательства по отношению к ученикам и к тому искусству, которое он преподает. Я в этом отношении предпочитаю современную версию обучения в корю, а не военизированный стиль преподавания, который в 1930-40-е годы стал популярен в Японии и на Окинаве и позже распространился по всему миру с такими современными (гэндай) будо, как каратэ. Корю обычно практикуется в группах меньшего размера, в нем меньше единообразия и больше персонального обучения. Соответственно этому определяются и обязанности учителя.

Сэнсэй отвечает за то, чтобы у учеников были безопасные условия для тренировок. Это должно быть само собой разумеющимся, но часто таковым не является, поэтому я все время напоминаю об этом. Но в корю бугэй, в отличие от почти любой другой ситуации обучения, с которыми я сталкивался, сэнсэй не несет ответственности за то, чтобы ученики чему-то научились. Он отвечает только за то, чтобы ученики смогли научиться, если они приложат усилия. Если кто-то не старается и поэтому ничему не учится, это только его проблема.
И в корю бугэй, и в современных будо сэнсэй отвечает не только за обучение, но и за все искусство в целом. Он отвечает за его передачу следующему поколению в полном объеме, но не за его популяризацию и большой рост числа учеников. На самом деле, многие старшие члены школ корю бугэй рассматривают попытки распространения своих школ как отказ от ответственности перед ними. Если слишком быстро распространять свое искусство, рискуют появиться плохо или не полностью обученные преподаватели, которые не смогут как следует передать его дальше или, еще хуже, испортят его, потому что не понимают его достаточно хорошо.
Уроки, которые дает любая хорошая система боевых искусств, корю или гэндай, гораздо более сложные и глубокие, чем просто набор приемов. В дополнение к физическим движениям они включают стратегические и тактические действия для контроля дистанции до противника. Существуют приемы и понятия для физического и психического самоконтроля. Большая часть системы будо лежит за пределами физических движений, и именно она является сердцем всей системы. Без полноценного понимания этих аспектов невозможно полностью изучить или преподавать систему. Ответственность сэнсэя перед своей школой включает и обязанность обеспечить, чтобы только ученики, адекватно понимающие все части системы, получали право преподавать. Для школы лучше оставаться маленькой и неизвестной, но передавать всю систему полностью, чем разрастись в огромную всемирную организацию, в которой преподается только тень исходной системы. Ответственность учителя перед своей школой больше, чем перед любым из его учеников.
Странно, но большинство учеников начинают понимать это очень быстро. Искусство, школа, система уходят в прошлое на несколько поколений. Это особенно верно относительно школ корю бугэй, многим из которых больше 500 лет, но даже Кодокан дзюдо, воплощение гэндай будо, уже больше 130 лет. Рюха (система, школа) имеет свои приоритеты, свои требования и свои выгоды, которые перевешивают потребности учеников по отдельности. По мере того, как ученики приобретают понимание глубинной природы учения своей школы, они также понимают, что она будет продолжать жить еще долго после них и что их обязанность состоит в том, чтобы освоить всю систему настолько, насколько они способны, чтобы те, кто занимаются с ними и будут заниматься после них, получат систему полностью, без потерь и искажений.
Ученики, которые начинают это понимать, также начинают понимать и принимать на себя ответственность за поддержание системы. Тогда овладение искусством перестает быть вопросом собственного овладения техникой, а становится вопросом принадлежности к большой структуре, которая тянется далеко в историю и продолжается в будущее. По мере того, как начинающий ученик становится опытным, затем получает право преподавать часть системы, а потом, возможно, и всю систему целиком, изменения в его ранге – это не приобретение статуса. Это вопрос ответственности. Чем выше ранг, тем больше у вас ответственности перед системой. Ученики, которые заинтересованы в изучении системы только для себя и не берут на себя ответственность, постепенно вымораживаются из школы, а иногда их просто исключают.
Так должно быть. Но по мере того, как я ближе знакомился с ранней историей Кодокана, новой системой рангов, которую ввел Дзигоро Кано-сихан, и ее эволюцией, становилось понятно, что, по крайней мере на нижних и средних уровнях, ранг в раннем Кодокане выдавался исключительно за умение бороться. Ученики получали новый ранг, когда они побеждали четырех противников одного с ними ранга, а не на основе того, насколько хорошо они знали всю программу дзюдо Кодокан. Подозреваю, что это привело к довольно заметному изменению приоритетов среди растущего числа членов Кодокана. Последствия этого видны и сегодня в том, как Международная федерация дзюдо ценит соревнования выше всего остального и не обращает достаточно, а то и никакого внимания на остальные 90% программы Кодокана. Это случилось и во многих других современных будо: ранг стал всего лишь символом спортивных достижений, а не отражением владения системой или меры ответственности.
Это все оставляет меня в грустных раздумьях, что у нас есть два разных вопроса о рангах и ответа на них. Первый: что ранг должен означать? Он должен быть отражением того, насколько ученик овладел системой и несет за нее ответственность. Второй: что ранг означает в реальности? В корю бугэй ранг по-прежнему означает то, что и должен означать. В гэндай будо иногда это сохраняется, а иногда ранг вместо этого является отражением спортивных, соревновательных достижений ученика. Определить, с каким случаем мы имеем дело, обычно не очень трудно.